Как она бежала! В жизни так не бегала. Мелькали мимо люди, кусты, дворы, машины. Паника сидела на закорках и пришпоривала Рябую, не давая остановиться. Наконец, силы иссякли...
Рябая ненавидела город всем своим собачьим сердцем. И город отвечал ей взаимностью: рычал машинами, жег лапы то жарким черным асфальтом, то ядовитым городским снегом, давил суетой и равнодушием.
Сейчас это чувствовалось особенно остро – каждой жесткой шерстинкой, каждой клеточкой невеликого песьего тела.
А все потому, что Рябая потерялась...
*****
Никогда с ней такого не случалось в родной деревне, где совсем недавно она была так счастлива с Бабулей. Там был знаком каждый куст, каждая досочка немногочисленных заборов.
Почему немногочисленных? А потому что умирала деревня. Тихо зарастали травой брошенные дома, стирались тропинки, уводила Костлявая стариков.
И никто не приезжал, чтобы заменить ушедших. Глухомань – от больших трасс далеко, удобств никаких.
Природа? Так есть места и поближе, и поуютнее. Доживала деревенька свое. Остались в ней самые стойкие и самые одинокие. Кому и уехать-то некуда.
Бабуле было куда уезжать. Только вот держалась она до последнего. Даже Рябую у соседки, собравшейся в город, взяла.
— Не знаю, куда эту тявкалку девать, — пожаловалась та Бабуле, пакуя свои нехитрые пожитки. — Дочь собак на дух не переносит. Хоть в лес выпускай.
— Сожрут ее там, — сказала Бабуля. — Сама знаешь, что сожрут. Молодая, мелкая, глупая. Ни спрятаться, ни постоять за себя не сумеет...
На кой брала, раз переезжать собиралась? Ладно, не объясняй! Заберу к себе твою Рябую. А то и вправду душегубство совершишь.
— А сама-то к сыну не планируешь переехать? Слышала — звал он тебя, — сменила тему соседка.
— Слышала она! От меня же и слышала. Зовет Витька, только вот не хочу я в этот каменный муравейник ехать. Не привыкла. А тебе удачи, — отрезала Бабуля и пошла во двор, отвязывать Рябую...
*****
По первой хозяйке Рябая не скучала – не родилась между ними привязанность. Соседка не шибко жаловала собаку:
«Ох, Петрович, обманул, паразит. Обещал, что ты крупная вырастешь, а ты — от горшка полвершка! Не собака — звонок декоративный!» — сокрушалась она.
Но кормить не забывала, будку для жилья предоставила. И на этом спасибо. А то, что не видела от нее Рябая ласки, так она ни от кого, кроме мамки, этой ласки повидать не успела. Думала – так и положено.
Поэтому первое время очень удивлялась, когда не шибко приветливая с людьми Бабуля брала ее на руки, присаживалась на скамеечку и, утопая пальцами в рыже-бело-черной лохматой шерстке, гладила.
А еще она с Рябой разговаривала! И это было самое чудесное:
— Ох, Рябушка, чего-то сегодня мое здоровье выходной взяло. С утра мухи черные перед глазами летают, голова трещит, да еще и суставы крутит. Ну ничего, даст бог, поскрипим еще.
Рябая сочувствовала, утыкалась носом в шершавую Бабулину ладонь, помахивала хвостом, а сама мечтала:
«Вот бы поговорить с этим Бабулиным здоровьем, попросить, чтобы оно с выходными повременило».
Но где обитает это самое здоровье, Рябая не знала...
Вот и прозевала, видать, когда дела стали совсем плохи. Видно, здоровью выходных показалось мало, поэтому оно и вовсе ушло в отпуск.
Сильно заболела Бабуля. Вот тогда в их доме и появился Виктор...
*****
— Все, мама, хватит. Возражения не принимаются – ты переезжаешь в город! — Виктор хлопнул ладонью по узорчатой скатерке. — Там врачи, удобства. Я рядом, в конце концов!
— А может, обойдется... — голос Бабули звучал непривычно: как-то робко, просяще, растерянно.
— Да что же за мода у вас, стариков, такая, на авось полагаться? Не обойдется, мама. Тебе лет-то сколько, вспомни! Мне, вон, пятьдесят, я и то врачами не пренебрегаю. Ты что, хочешь, чтобы я в следующий раз на твои похороны приехал?
Бабуля покачала головой:
— А Света твоя, что скажет?
— Здравствуйте, скажет, добро пожаловать. Что она еще сказать может?
— А Вовка?
— Мама, прекрати искать отговорки. Вовке двадцать пять! Он вообще живет отдельно. Может, зайдет, поздоровается, порадуется, что я свою упрямую мать уговорил переехать, наконец-то! — Виктор строго смотрел на Бабулю, и та сдалась.
— Ладно, поедем. Жаль родной дом оставлять, да, видно, придется. Продашь его или как?
Виктор пожал плечами:
— Да, если бы его купили, может, и продал. Только никого в вашу глушь и калачом не заманишь.
— Значит, сгинет, — вздохнула Бабуля. — Порастет травой, уйдет в землю и сгинет. Сердце кровью обливается.
— А мое сердце кровью обливается, когда я вижу, что моя мать собирается сгинуть вместе с домом!
В общем, так: собирай вещи, собаку под мышку и к машине! — Виктор встал и вышел во двор.
*****
Вот так они и оказались в городе...
«Как они здесь живут, запертые в каменном мешке высоко над землей? — удивилась Рябая, едва переступила порог квартиры. — Ох, тяжко мне будет, но ради Бабули надо потерпеть. Виктор обещал, что здесь к ней здоровье вернется. А это самое главное!»
Ей и правда пришлось тяжело. В городе было все плохо и непонятно. Например, ошейник, да еще с какой-то болтающейся на нем побрякушкой.
— Мама, я Рябой твоей адресник сделал. Вдруг потеряется, — объяснил Виктор Бабуле.
Рябой от его объяснений легче не стало. Ошейник давил, побрякушка раздражала.
Еще вызывало недоумение и злость то, что справлять нужду нужно по часам. А перед этим спуститься из поднебесья восьмого этажа на гудящем лифте. Почему все так сложно? В деревне, чтобы оказаться на улице, нужно было просто толкнуть носом дверь.
Нервировала и сама улица. Страшная, шумная, кишащая непонятными запахами и опасными созданиями.
И, кроме того, в городе почти не было живой земли. Кусочки почвы зеленели кое-где, но Рябой туда было почему-то нельзя.
— На газонах собакам не место, — сказал Виктор.
Ах да, главная неприятность – теперь чаще всего с Рябой гулял именно он. Пристегивал к ошейнику поводок, созданный исключительно для того, чтобы запрещать и не пускать, и вел Рябую на какой-то особенный, специальный клочок травки, по которому собакам ходить было можно.
Бабуля, конечно, понимала, что Рябой это совершенно не нравится, и даже извинялась:
— Ты прости, Рябушка, не осилю я сегодня дорогу до собачьей площадки.
Но было все равно обидно. Она, Рябая, свободой пожертвовала, чтобы вернуть здоровье Бабули, а та не может с ней на улицу выйти.
«Ничего, потерплю, — уговаривала себя Рябая. — Главное, чтобы Бабуле стало легче. Ведь на самом деле не так уж важно, где я живу. Важно, с кем я живу. Дом там, где сердце. Кажется так говорят. А сердце мое там, где Бабуля».
*****
Нет, Виктор не был груб с Рябой, никогда не ругал и не наказывал. Даже когда та, привыкая к городскому укладу, бывало оставляла в прихожей «сюрпризы», еще не зная, что их нужно нести на улицу.
Не ругалась и его жена Света. Хотя Рябая понимала – было за что. Например, когда она, Рябая, на нервной почве обглодала ножки кухонного стола и сгрызла Светины туфли.
Она уже была готова, что вот за это-то ее точно отходят по пятой точке ненавистным поводком. Но обошлось. Света повздыхала, погрызенное выбросила, остальную обувь убрала.
А Виктор обернул ножки мебели блестящей и противно шуршащей фольгой. Пробовать ее на зуб Рябой совершенно не хотелось.
В общем, они были неплохими людьми. Но они не были Бабулей! Только она понимала, сколько мужества требуется маленькой собачке, чтобы спокойно идти рядом по страшной улице.
— Рябушка, не бойся, тебя никто не обидит. Мне самой здесь не нравится: шумно, людно, суетно... Но что же поделаешь, теперь здесь наш дом. Будем привыкать, — уговаривала Рябую Бабуля в их нечастые прогулки.
И Рябая держалась. Так прошла зима, лето и наступила желтая, мокрая осень. Именно тогда и случилось страшное...
*****
Виктор и Рябая шли к собачьей площадке, когда навстречу им вылетел жутко завывающий белый автомобиль с красным крестом на боку.
Никогда еще Рябая не испытывала такого ужаса. Она рванула со всей силы. И поводок, который Рябая иногда грызла из чувства мести, не выдержал, оборвался.
Как она бежала! В жизни так не бегала. Мелькали мимо люди, кусты, дворы, машины. Паника сидела на закорках и пришпоривала Рябую, не давая остановиться.
Наконец, силы иссякли. Она упала на запретную уже пожелтевшую травку газона, язык вывалился изо рта, сердце скакало, словно взбесившийся заяц.
«Спаслась! — думала Рябая. — Повезло!»
То, что ей вовсе не повезло, она поняла, когда отдышалась и осознала, что понятия не имеет, куда идти. Вокруг дышал и жил равнодушный город – спешили люди, мчались машины.
И никому не было дела до Рябой.
«Я больше никогда не увижу Бабулю. Я потеряла свое сердце, — подумала Рябая. — Все, что у меня осталось от прошлой жизни, это гадкий ошейник с глупой побрякушкой».
Отчаянье было так велико, что она сделала то, чего себе раньше никогда не позволяла: села на пожухлую траву, задрала к серому небу голову и завыла-запричитала.
*****
Виктор, стоял перед матерью и чувствовал себя последним негодяем. Он потерял Рябую!
Мать не ругалась, не кричала, не скандалила – все было значительно хуже. Она беспомощно смотрела на сына и тихонько плакала.
— Мам, я найду ее, ну перестань, — Виктор готов был перевернуть город вверх дном, лишь бы эти прозрачные слезинки высохли.
— У нее же адресник. Должна найтись, — в дверях появилась Света.
— Точно, адресник! Хорошо, что она поводок порвала, а не из ошейника вывернулась! — обрадовался Виктор. — Но я все равно объявления развешу. Вовку подключу — интернет тоже охватим!
*****
Рябую принес именно Вовка:
— Пляшите, родители! Пой, бабуля! — сказал он и опустил на пол дрожащую собаку.
— Нашел? Принес? Да ты просто герой! — хвалили Вову родные.
— Не я нашел. Я всего лишь встретил ее спасителя у парадной. Ушлый пацан такой. Лет всего ничего, а уже «бизнесмен», — улыбнулся Вовка. — «Вознаграждение полагается?» — спрашивает. Ну я поинтересовался, сколько он хочет. Заплатил. Да, не берите в голову. Главное, что нашлась. Сработал ваш адресник.
Бабуля тем временем обнимала Рябую. Прижала к груди и, казалось, не было такой силы, которая заставила бы ее разжать эти объятия.
Рябая уткнулась ей в плечо и поскуливала. Словно рассказывала, жаловалась на то, как ей было страшно и одиноко.
— Ладно, пойду я, — сказал Вовка. — Хорошо, что все так закончилось.
*****
Но оказалось, что ничего еще не закончилось. Рябая после возвращения стала бояться улицы еще больше.
Теперь вывести ее на прогулку приравнивалось к подвигу: нужно было поймать, уговорить, с боем надеть амуницию и на руках отнести вниз, где еще предстояло убедить сделать все свои дела.
Да и дома она теперь не отходила от Бабули ни на шаг. Словно боялась выпустить ту из вида.
Так и сидели они большую часть дня рядышком, то глядя из окна, то наблюдая за жизнью с балкона. Грустью веяло от обеих. Словно не в семье любящей жили, а наказание в тюрьме отбывали.
— Чахнут обе, — однажды поделился с женой Виктор. — Вижу, а что делать — не знаю...
— Зато я знаю, — ответила Света. — Случаются изредка чудеса в жизни. Вот и нам одно перепало. Помнишь, ты покупателя хотел на дом матери найти? Даже объявление давал.
— Хотел, но не надеялся, — кивнул Виктор.
— А зря, получается. Нашелся покупатель-то. Какой-то слегка того, правда, да и деньги небольшие платит. Короче, занимается он то ли выживанием в дикой природе, то ли чем-то подобным...
Нужно, говорит мне такое место, чтобы лес глухой рядом, от цивилизации на разумном удалении, ну чтобы не сто километров до ближайшего магазина. Ну и дом, чтобы жилой был – а то все развалины какие-то предлагают.
— Да это же все про мамин домишко! — удивился Виктор. — Точно чудо. Это, конечно, здорово, только вот как продажа дома маме поможет, не понимаю.
— Да так! Дачу купим, как раз немного и не хватало. Будут наши девушки на даче в теплое время жить. Не совсем то, конечно, но все же это ближе к деревне, чем городская квартира на восьмом этаже.
*****
Рябая любила дачу. Не так сильно, конечно, как свой старый деревенский дом... Но все же гораздо больше города. Здесь было много живой земли, прозрачный сосновый лесок, звонкая речушка и, разумеется, Бабуля.
Они жили за городом с мая по октябрь. Виктор и Света навещали их часто, благо недалеко. Даже Вовка иногда наведывался.
А еще недалеко был фельдшерский пункт и магазинчик, куда Рябую пускала без разговоров симпатичная продавщица Верочка. Иногда даже угощала вкусным. А нет, так просто трепала по лохматой голове и всегда спрашивала у Бабули:
— Как здоровье? Как настроение?
— Хорошо, Вера. Все у нас хорошо, — улыбалась Бабуля.
Рябая знала – это чистая правда. Бабулино здоровье, похоже, вернулось из отпуска.
Истину говорят: дом там, где сердце. Их сердцам повезло – они второй раз нашли такое место.
Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО
Свежие комментарии